Эта субкультура зародилась как гневный протест против послевоенного консерватизма, но позже переросла в нечто более обширное и странное...
Эта субкультура зародилась как гневный протест против послевоенного консерватизма, но позже переросла в нечто более обширное и странное...
Мозги гудят от джетлага, но до места встречи все меньше миль. Паника пробивается сквозь отупение.
Чувствуя, как на лбу выступает пот, я обращаюсь к Марку.
– Где мы вообще? И во что ввязались?
– Чувак, без понятия. Забей, что с нами может случиться?
Кхм. Прошлой ночью, изучая этот вопрос, я глазел на то, как людям суют пальцы в машинки для обрезки сигар и разбивают головы бейсбольными битами, так что ответ “много чего” логичен.
Несколько последних дней мы с Марком бороздили просторы “Инстаграма”, выискивая самых ярких представителей завораживающего и странного мира субкультуры “босодзоку”.
На самом деле движение босодзоку начиналось с мотоциклов. Слово, которое переводится как “агрессивный гоночный клан”, родилось в 70-х как обозначение разгневанной молодежи, которая собиралась в стаи байкеров, чтобы сеять хаос, демонстрируя презрение к благополучию послевоенного японского общества.
Эти ребята оснащали свои байки обтекателями, сиденьями размером с трон королевы и выхлопными трубами диаметром с органные, срывали с движков ограничители и табунами носились по городам. Время от времени парни дрались.
Их боялись. Типичная контркультура: двухколесный протест против накрывшей Японию волны буржуазного потребления. Потом это дизайнерско-философское бунтарство распространилось и на машины, и вот здесь важно понять, что босодзоку – широкое определение, в рамках которого уживаются несколько узких стилей.
Поэтому сейчас мы с Марком затерялись где-то в северных пригородах Токио, где хотим повстречаться с босодзоку лично и узнать все из первых уст. Чтобы добиться этого, мы затевали в сетях десятки диалогов, уговаривали босо встретиться и пустить за руль своих машин в рамках культурного обмена. Никогда еще термин “быстрое свидание” не звучал настолько двусмысленно. Пикантности действу придавало то, что ни я, ни Марк не знаем ничего по-японски, поэтому решили положиться на ржачный, но сомнительный автоперевод в программе Line, которая заменяет японцам WhatsApp, и на безумные японские эмодзи.
День 1
Мы едем в центр Кавагоэ, чтобы встретить два первых босо-кара – олдскульного “короля автострад” Nissan Skyline и модный Lambo Diablo с дутыми арками. Я на измене. Накануне по ошибке я отослал агрессивному байкеру эмодзи с баклажаном вместо большого пальца.
Вначале мы слышим звук. Рев V12 Lambo на холостом ходу, усиленный прямотоком, не спутать, и мы безошибочно идем на него. За углом стоят наши знакомые. Не заметить их невозможно: у Skyline четыре трубы в стиле
такеяри (“бамбуковое копье”) в форме молний; они торчат на два метра вверх.
Легендарные двери-гильотины взмывают в ночное небо, и мы видим два усыпанных стразами ботинка. Владелец обеих машин по имени Соуки выпархивает наружу движением, равным которому еще не было в истории выходов из Lamborghini.
У него примерно две с половиной прически, пестрые штаны, обезоруживающая улыбка и ни малейшего сходства со злобными босо, которых вываливал на меня поиск по картинкам в “Гугле”. На самом деле Соуки – диджей-электронщик в Токио, который прется от босо. Единственное, что роднит его с членами банд прошлого, – куртка-бомбер, испещренная нашивками с англоязычными непристойностями, своего рода “токкофуку” (байкерская униформа) наших дней, только без националистических лозунгов.
Господи, до чего же эти машины ГРОМКИЕ! Стоит ли удивляться тому, что они привлекают внимание копов?!
Мы ходим вокруг машин, роняя слюни. Мандариново-оранжевый с серебром Skyline – шедевр. Соуки полностью снял старую краску и вручную раскрасил тачку заново, снабдив босо-атрибутикой. На выступающем вперед сплиттере, который по-японски называется “деппа”, расположился масляный радиатор со шлангами, уходящими в “глазницу” фары. Площадь боковых юбок удобнее измерять в квадратных метрах, а пневмоподвеска уменьшила клиренс до нуля. В монструозных расширителях крыльев теряются крошечные колесики-слики с сумасшедшим углом развала.
И, Господи, до чего же эти тачки ГРОМКИЕ! Привлекают ли они копов? Да! Не знаю, преступление какой тяжести мы совершили, так что на всякий случай готовлюсь к худшему и начинаю усиленно кланяться. Соуки со своей стороны вытаскивает набитый иенами шипованный кошелек, что срабатывает лучше моей гимнастики. В итоге копы отпускают нас, наказав вести себя тише, но Соуки, похоже, их не расслышал: бросив сцепление, он загоняет мотор Diablo в красную зону и любуется струей пламени сзади. Машины растворяются в темноте.
День 2
Дружелюбие Соуки ослабило мой страх. Статистика утверждает, что агрессивные банды достигли максимального расцвета в 1982-м, когда в них состояло 42 500 босо. С тех пор благодаря полицейским облавам они почти вымерли, но бунтарская эстетика осталась элементом портрета.
Мы снова заходим в Line, чтобы посмотреть, не надумал ли кто дать нам машину на покатушки, и сразу же срываем джекпот. Хирокацу Хосои, владелец убойной Celica 2000 GT RA25, приглашает нас в свою мастерскую Wingworks. Мы шлем смайл.
Wingworks находится в промышленном городе Ояма. До него полтора часа езды от центра Токио, но по сравнению со стеклянными джунглями столицы он выглядит сущим захолустьем. Instagram Хирокацу я излазил от и до, но это не подготовило меня к тому, что я увидел. Пронзительно-розовая с серебром Celica разрисована зигзагами, как огнедышащие туринговые тачки серии Super Silhouette. По обе стороны от нее – семейные машины Хосои: Celica с перламутровыми арками от Mazda Savanna – сына, и реплика Nissan Cherry X1R – жены. Кроме того, вокруг громоздятся несколько Skyline разной степени разобранности.
Внутри артефактами босодзоку заставлено и увешано все: модели машин, заниженные мопеды, наклейки со свастиками и иероглифами, японские водительские права, на которых нарисован кот в бандане... Их-то я и покупаю – просто так, на случай новой встречи с полицейскими.
Я не знаю, как сказать по-японски “Могу ли я познакомиться с вашей розовой красавицей поближе?”, поэтому просто оттопыриваю большие пальцы и делаю вид, будто кручу руль. Это срабатывает, но осторожный Хирокацу сначала садится за руль сам: мало ли что выкинет иностранец?
Я – в раю инстаграмера, где больше не нужны паршивые фильтры
Пассажирское кресло так низко, что в какой-то момент я теряю равновесие и беспомощно шлепаюсь в него. В салоне – роскошная подборка японских ретро-штучек: от древней бутылки вишневой колы до розового рычага коробки, которому место в интим-салоне, и обязательной пачки “Мальборо”.
В отличие от вчерашних машин, эта Celica не оснащена пневмоподвеской. Хирокацу добился того же эффекта ножовкой: отпилил по четыре витка у пружин и щедро добавил развала. Результат налицо: амортизация и клиренс почти исчезли. Когда перед машиной торчит полтора метра стеклопластика, это обстоятельство не очень радует.
Едва тронувшись с места, мы цепляемся днищем за асфальт. И еще раз. И еще. Я чувствую себя словно байдарочник в реке глубиной пять сантиметров. Единственный способ уберечь копчик – вглядываться в дорогу изо всех сил и избегать неровностей. С одной стороны, это общий стиль всех босо, с другой – крайне напоминает поведение пьяного шофера. Но мне плевать. Я выгляжу круто, и это главное. Даже привычные ко всему местные оборачиваются, завидев на дороге эту безумную карикатуру. На фоне благопристойного мейнстрима она торчит заусенцем на наманикюренном пальце.
Настает мой черед перебираться за руль, и первым делом я осваиваю посадку настоящего босо: спинка откинута назад, правый локоть высунут в окно, правая ладонь на маленькой деревянной баранке, а левая – небрежно придерживает рычаг КПП. Одно-единственное нажатие на педаль газа пробуждает абсурдно громкий выпуск, наполняющий салон и весь квартал высоким, режущим визгом. Звук настолько хорош, что я готов гонять мотор на холостых часами, но надо же когда-то бросить вызов обществу?
Переключение передач превращается в интересный квест. Синхронизатора здесь нет, так что переходы осуществляются через двойной выжим сцепления. Это дает волшебный звук, но для того, чтобы синхронизировать обороты и воткнуть хлипкий рычаг в нужную прорезь кулисы, требуются ловкие руки. Если учесть, что одновременно вам нужно следить за открытыми люками, “лежачими полицейскими”, сбежавшими сиба-ину и вальяжным рулем... В общем, боюсь, пару шестерней я загубил. Прости меня, Хирокацу.
Но несмотря на все это, я гордо фланирую по легендарному Вангану, показывая в камеру два пальца галочкой и чувствуя себя в раю инстаграмера, которому больше не нужны паршивые фильтры. Но опасность раскрошить сплиттер в конце концов заставляет меня остановиться. Кроме того, меня ожидает вишенка на торте – настоящий мотоцикл босодзоку.
День 3
В общем, босо- или манки-байк – он низенький. У него сбоку даже есть сумочка, куда я смогу спрятать самомнение.
Этой ночью мы знакомимся с Теру – японским гибридом Фаррелла Уильямса и Махатмы Ганди. Благодаря его любезности я усаживаюсь на “дорогая-я-уменьшил-мотоцикл”, а он подбадривает меня, рассекая рядом на лоурайдере Datsun B110 Shakotan с широченными арками.
Напялив красный, похожий на дуршлаг шлем, я пытаюсь завести “Хонду”. Сиденье у этой штуки находится где-то на уровне щиколотки, так что при попытке поставить ноги на подножки колени задираются выше ушей. И кто бы знал, что эта малявка способна издавать ужасные звуки! Ненормально чуткий руль в форме бумеранга едва не выбрасывает меня из седла в повороте, а подножки чиркают по земле. В конце головокружительного съезда с автострады Бейшор находится парковка сервиса Daikoku PA. С искрами мы въезжаем на нее и оказываемся в самой гуще всамделишного клана босодзоку. Зловещего вида мужики, стриженые “под ноль”, в ботинках со шнуровкой и военных куртках, угрожающе щурятся на нас со своих величественных ретробайков, увешанных довоенными знаменами и гербами императорского дома. Внезапно я снова вспоминаю картинки с битами и головами.
К счастью, все это видимость. На самом деле перед нами представители “кюсякай” – вполне законопослушной группы бывших босодзоку, которые переросли безумства молодости, но по-прежнему любят атрибутику.
Мы кое-как объясняемся, и они приглашают меня прокатиться на своих мотоциклах. Чтобы я вписался в коллектив, мне одалживают куртку. Я принят в стаю? К сожалению, мне не хватает времени, чтобы поверить в это до конца. Последние дни, проведенные в погоне за мечтой, стали едва ли не лучшими в моей жизни. Да, а пальцы, особенно указательные, пригодятся мне самому: если вы видели фильм Спилберга “Инопланетянин”, то поймете, о чем я.